Из «Золотой легенды»

Елена, мать Константина Августа, пребывала в то время в Вифании. Услышав о крещении Константина, она отправила сыну письмо и похвалила за то, что Константин перестал почитать идолов. Она, тем не менее, сурово порицала императора, ибо тот, оставив иудейского Бога, стал поклоняться распятому Богу-Человеку. В ответном письме Август попросил Елену привезти с собой наставников иудейских. Сам он также обещал представить двенадцать ученых мужей из христиан, чтобы диспут между ними показал, какая вера истинна. Вместе со святой Еленой прибыли иудейские мужи, отмеченные глубокой ученостью: их было сто шестьдесят один человек, и среди них двенадцать мудрецов превосходили прочих знанием и красноречием. Блаженный Сильвестр со своим клиром и упомянутые иудеи собрались перед лицом императора, чтобы вести между собой диспут. По взаимному согласию из числа язычников решено было избрать двух судей, Кратона и Зенофила, мужей мудрейших и достойнейших, которые должны были выносить решение о победителях в споре. Судьи, хотя и язычники, были справедливыми и благочестивыми людьми. Прежде всего они объявили, что пока один из участников спора стоит, излагая свое мнение, другой не должен его перебивать.
Первый из двенадцати мудрецов по имени Авиафар начал диспут, говоря: «Когда христиане утверждают, что существуют три Бога — Отец, Сын и Святой Дух, очевидно, что они противоречат Закону, ибо сказано: Я Господь, и нет иного; нет Бога, кроме Меня. Наконец, если они полагают, что Христос есть Бог, поскольку Он явил много знамений, то и в нашем Законе были многие, творившие различные чудеса. Однако никто из них не осмелился присвоить себе Божественное достоинство, как сделал Тот, Кого почитают эти люди». Сильвестр ответил ему: «Мы чтим Единого Бога, но не думаем, что Бог пребывает в таком одиночестве, что не может радоваться Сыну. Мы можем доказать вам Троичность Божества, приводя примеры из ваших книг. Ведь мы зовем Отцом Того, о Котором пророк сказал: Он будет звать Меня: Ты отец мой, Бог мой, называем Сыном — о Котором пророк говорит: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя, и Святым Духом — о Котором он сказал: И духом уст Его — все воинство их. В словах: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему с очевидностью отмечена и множественность лиц, и единство Божественной природы. Хотя существуют три лица, Бог един, и мы желаем показать это с помощью очевидного примера ». Взяв императорскую порфиру, Сильвестр сделал на ней три складки, говоря: «Вот, взгляните на эти три складки», — и продолжил объяснение: «Посмотрите, подобно тому как три складки составляют одну ткань, так и три Лица суть единый Бог. Рассмотрим далее их утверждение, что чудеса, которые творил Христос, еще не достаточны, чтобы верить в Него как в Бога, поскольку многие другие святые совершали чудеса, но не провозглашали себя богами, подобно Христу, Который через эти чудеса пожелал объявить, что Он есть Бог. Очевидно, что Бог никогда не мог позволить людям, в гордыне поднявшимся против Него, избегнуть сурового наказания, как то произошло с Дафаном и Авироном и многими прочими· Как же мог Он позволить человеку лгать и называть себя Богом, если тот не был Им? Христос же, провозгласив Себя Богом, не только не понес за это никакой кары, но великая слава Его деяний всегда сопровождала Его». Тогда судьи сказали: «Очевидно, что Авиафар побежден Сильвестром, ведь разумно считать, что Христос не смог бы воскрешать мертвых, если бы Он только называл Себя Богом, но не был Им».
Авиафар отошел, и его место занял второй иудей, которого звали Иона. Он сказал: «Авраам, получив завет от Бога совершать обрезание, был оправдан. Все сыны Авраамовы в знак своей праведности соблюдали этот завет, и потому всякий, кто не совершил обрезание, не может быть праведным». Сильвестр ответил ему: «Мы знаем, что Авраам был угоден Богу и до того, как совершил обрезание, и был назван другом Его. Следовательно, Авраама освятило не обрезание, но Богу была угодна его вера и праведность. Авраам совершил обрезание не ради освящения, но в знак отличия».
Иона был побежден. Тогда вышел третий участник спора по имени Годолия. Он сказал: «Как мог ваш Христос быть Богом, если вы утверждаете, что Он был рожден, искушаем, предан, обнажен, напоен желчью, пригвожден ко Кресту — ведь подобное не может случиться с Богом». Сильвестр ответил: «Мы утверждаем, что все это предречено о Христе в ваших книгах. О Его Рождестве говорил Исайя: Се, Дева во чреве приимет… и проч. О его искушении пророчествует Захария: И показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего перед Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему… и проч. О том, как предали Его, говорит Псалмопевец: Который а хлеб мой, поднял на меня пяту… и проч. Он же говорит о наготе Его: Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий… и проч. О том, как Его напоили желчью, сказано: И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей… и проч. О том, как был Он пригвожден ко Кресту, говорит Ездра: «Вы заключили Меня в оковы не как Отца, Который освободил вас из земли Египта, вы, кричащие перед собранием судей, отдали Меня на поругание, вы повесили Меня на древе и предали Меня». О Его погребении говорит Иеремия: «В Его погребении воскреснут мертвые». Годолия не мог возразить Сильвестру и удалился, когда судьи вынесли решение.
Четвертым вышел Анна и сказал: «Этот Сильвестр утверждает, что пророчества, говорящие о других, свидетельствуют о его Христе. Но ему еще следует доказать, что это были пророчества о Христе». Сильвестр ответил ему: «Укажи мне на кого-либо другого, кто был зачат девой, напоен желчью, коронован тернием, распят, умер и был погребен, кто воскрес из мертвых и вознесся на небо». Тогда Константин сказал: «Если он не укажет нам на кого-либо другого, пусть считает себя побежденным». Поскольку Анна не сумел сделать этого, он удалился, и вышел пятый мудрец по имени Доэт, сказавший: «Ты утверждаешь, что Христос рожден от семени Давидова и был освящен, следовательно, Ему не надо было принимать крещение, чтобы быть освященным во второй раз». Сильвестр ответил: «Подобно тому, как обрезание завершилось в обрезании Христа, так и крещение Христа стало началом нашего освящения, ибо Он был крещен не для того, чтобы быть освященным, но чтобы освятить». Доэт замолчал, и Константин заметил: « Доэт не молчал бы, если бы ему было чем возразить на это».
Тогда вышел седьмой иудей, по имени Хузи, и сказал: «Мы хотим, чтобы Сильвестр изложил нам причины непорочного рождения Христа». Сильвестр сказал: «Земля, из которой был сотворен Адам, была беспорочна и девственна, ибо еще не была напоена кровью человека, не приняла проклятия терний, не содержала в себе погребений умерших людей и не была отдана в пищу змию. Надлежало новому Адаму родиться от Девы Марии, дабы змий был побежден Тем, Кто родился от Девы, подобно тому, как змий победил рожденного от девственной земли: дабы тот, кто в Раю одержал победу над Адамом, в пустыне стал искусителем Господа и, победив вкусившего Адама, был побежден постящимся Господом».
Как только Хузи потерпел поражение, седьмой иудей, чье имя было Вениамин, сказал: «Как же ваш Христос может быть Сыном Божиим, если диавол мог Его искушать? Ведь диавол то побуждал Его превратить камень в хлеб и утолить им голод, то вознес Его на вершину Храма, то призывал Его поклониться самому диаволу». Сильвестр ответил на это: «Если диавол победил, потому что Адам, вкусив от древа, послушался его, следует признать диавола побежденным, ибо постившийся Христос одержал над ним победу. Мы же говорим, что искушалась Его Человеческая, а не Божественная природа. Он был искушаем трижды, дабы избавить нас от всякого искушения и даровать нам пример победы. Ведь часто вслед за достигнутой победой следует искушение земной славой, которое сопровождается жаждой власти и превосходства. Христос победил все эти искушения и даровал нам способ победы над ними».
Вениамин отошел побежденный, и восьмой мудрец, по имени Ароэль, сказал: «Известно, что Бог совершенен во всем и не имеет никаких недостатков. Как же могло случиться, что Бог воплотился во Христе? Далее, как можешь ты называть Христа Словом? Также очевидно, что до того, как Бог имел сына, Он не мог называться Отцом, следовательно, если затем Бог был назван Отцом Христа, то Он подвержен перемене». Сильвестр ответил на это: «Сын был рожден от Отца до времени, дабы сотворить то, чего не было, и Он был рожден во времени, чтобы возродить погибшее. И хотя Он мог возродить все это единым Словом, Он не мог искупить это через страдания, если бы не стал Человеком, ибо по Своей Божественной природе Он был не способен к страданиям. Если же по Божественной природе Он не был подвержен страданиям, это не было проявлением несовершенства, но совершенства. Наконец, то, что Сын Божий именуется Словом, очевидно из сказанного: Излилось из сердца моего слово благое. Бог вечно был Отцом, ибо вечно существовал Его Сын, поскольку Сын Его есть Слово Его, Мудрость Его, Крепость Его. В Отце же всегда было Слово, согласно сказанному: Излилось из сердца моего слово благое. Всегда была Мудрость, ибо сказано: «Я вышла из уст Всевышнего, рожденная до всех творений». Всегда была Крепость, ибо сказано : Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою… и проч. Если же Отец никогда не существовал без Слова, Мудрости и Крепости, то как же могло Имя прийти к Нему со временем?».
Так Сильвестр опроверг Ароэля, и тогда девятый мудрец, по имени Иубал, произнес: «Известно, что Бог никогда не отвергал и не порицал супружества, почему же Вы считаете, что Тот, Кого вы почитаете, не должен был родиться в супружестве? Разве этим вы не стремитесь умалить значение супружества? Далее, как мог быть искушаем Тот, Кто могуч, и страдать Тот, Кто силен, как умер Тот, Кто есть Жизнь?». Поэтому очевидно, что ты признаешь двух сыновей: одного, которого родил Отец, и другого, которого породила Дева. Далее, как может быть так, чтобы страдал Тот, Кто вознесся на небо, но тот, Кто принял Его, совершенно не страдал?». Сильвестр ответил: «Мы, христиане, говорим, что Христос родился от Девы не для того, чтобы порицать супружество, но разумно допускаем причины непорочного Рождества. Эти рассуждения не бросают тень на супружество, но только придают ему большую славу, ибо Дева, родившая Христа, Сама была рождена в супружестве. Христос претерпел искушения, чтобы победить все искушения диаво- ла, Он принял страдания, чтобы победить страдания всего мира, и умер, чтобы попрать власть смерти. Сын Божий един во Христе, и Тот, Кто воистину есть Сын Бога Невидимого, видимым явлен во Христе. Ведь невидим Бог, но видим Человек. Тот, кто вознесся на небо, может страдать без страданий Того, Кто его восхйтил. Это можно доказать следующим примером. Возьмем эту царскую порфиру. Она изготовлена из шерсти и приобрела пурпурный цвет благодаря тому, что окрашена кровью. Если мы возьмем ее в руки и станем разрывать на нити, что при этом будет разрываться — цвет и принадлежность царского достоинства или же шерсть, окрашенная пурпуром? Таким образом, человек подобен шерсти, Бог — пурпурному цвету. Он был вместе с Человеком на Кресте, но страдания не коснулись Его».
Десятый мудрец, по имени Фара, сказал: «Я не удовлетворен этим примером, поскольку цвет разрывается вместе с шерстью». Никто не согласился с ним, но Сильвестр сказал: «Приведу другой пример. Представим себе дерево, озаренное сиянием солнца. Когда его рубят, ствол принимает на себя удар топора, но удар не повредит сиянию солнечного света. Так и в страдающем человеке Божественная природа неподвластна страданиям».
Одиннадцатый мудрец, по имени Силеон, сказал: «Если пророки возвестили о твоем Христе, то как могли произойти Его поругание, страдание и смерть?». Сильвестр ответил: «Христос претерпевал голод, чтобы придать нам сил, Он жаждал, чтобы утолить нашу жажду животворной чашей. Христос был искушаем, дабы избавить нас от искушений, Он был схвачен, дабы выпустить нас из бесовского плена, Он был осмеян, чтобы освободить нас от насмешек демонов. Христос был связан, чтобы разрешить нас от оков проклятия, Он смирился, чтобы возвысить нас, был обнажен, чтобы прикрыть Своим искуплением наготу первородного греха. Он принял терновый венец, дабы вернуть погибшие цветы Рая. Христос был повешен на древе, чтобы осудить вожделение, от древа произошедшее, Он испил желчь и уксус, чтобы привести человека к той земле, где течет млеко и мед и отворить для нас медоносные источники. Христос принял смерть, чтобы даровать нам Свое бессмертие, Он был погребен, чтобы благословить могилы святых, воскрес, чтобы вернуть жизнь умершим, вознесся на небо, чтобы отворить врата небесные, Он сидит одесную Отца, чтобы внимать молитвам верных».
Когда Сильвестр закончил речь, все — не только император, но и судьи, и собравшиеся иудеи — единодушно стали его хвалить.
Тогда разгневанный двенадцатый мудрец, по имени Замбри, сказал: «Я удивлен, что вы, мудрейшие судьи, поверили туманным речам и выносите заключение о могуществе Бога, следуя доводам разума. Завершим же разговоры и перейдем к делам. Воистину, величайшими из глупцов являются те, которые почитают Распятого Бога. Мне же известно имя Всемогущего Бога, перед силой которого не устоят скалы, и никакое живое существо не перенесет звук Его имени. Если хотите удостовериться, что я говорю правду, пусть приведут ко мне свирепейшего быка: я шепну ему на ухо это имя, и бык тотчас падет замертво». Сильвестр возразил ему: «Как же ты сам не пал замертво, услышав это имя?». Замбри ответил: «Не тебе постигать подобную тайну, ибо ты враг иудеев».
Тогда привели свирепого быка, которого с трудом удерживали сто сильнейших мужей. Замбри шепнул ему на ухо слово, и бык, ревя и вращая глазами, немедля испустил дух. Все иудеи стали громко кричать и бранить Сильвестра. Он же сказал им: «Тот человек не произнес имя Божие, но призвал имя злейшего из демонов. Мой же Бог, Иисус Христос, не только поражает смертью живущих, но воскрешает мертвых. Убить и не вернуть жизнь достойно львов, змей и диких хищников. Полагаю, Замбри захочет доказать, что он не произносил имени демона. Пусть назовет это имя снова и оживит убитого быка. Ведь от Бога написано : Я умерщвляю и оживляю. Если Замбри не сможет это сделать, без сомнения, он назвал имя демона, который может поразить живого, но не в силах воскресить мертвого. Судьи стали призывать иудея воскресить быка, но тот ответил: «Пусть лучше Сильвестр воскресит его во имя Иисуса Христа, и тогда мы все уверуем в Него. Но даже если Сильвестр обретет крылья и научится летать, ему все равно его не воскресить». Все иудеи обещали уверовать, если Сильвестр воскресит мертвого быка.
Тогда Сильвестр, сотворив молитву, склонился к уху быка и сказал: «О имя, колдовское и смертоносное, волею Господа Нашего Иисуса Христа, изыди! Именем Его приказываю тебе, бык, поднимись и покорно возвращайся к стаду своему!» Бык немедля поднялся и смиренно покинул то место. И тогда царица, иудеи, и судьи, и все прочие обратились к вере.

Из «Золотой легенды»

Фома означает бездонный, или близнец, или усеченный. Бездонный, то есть глубокий в смирении, которое он явил, нося власяницу и омывая ноги нищим. Близнец — в двойном служении: словом и примером, усеченный — в мученичестве.

Фома Кентерберийский, находясь при дворе короля Англии, видел, что многое там противоречит установлениям веры. Покинув двор, Фома препоручил себя архиепископу Кентерберийскому, и тот поставил его архидиаконом. Сам епископ умолял его занять пост королевского канцлера, дабы присущее Фоме благоразумие положило конец притеснениям, которые чинили Церкви ее враги. Король же полюбил его настолько, что после кончины архиепископа пожелал вознести Фому на вершину церковных почестей. Фома вначале упорно сопротивлялся этому, но, наконец, возложил на свои плечи обет послушания, дабы нести его и далее.
Тотчас же Фома полностью изменился и стал безупречен. Он изнурял плоть власяницей и постами и одевал власяницу не только вместо нижней рубахи, но также носил доходящие до колен грубые штаны. Свою святость Фома скрывал столь тщательно, что, радея о достоинстве священнослужителя, облачался в подобающие одежды и держал себя сообразно принятым обычаям. Ежедневно, преклонив колена, он омывал ноги тринадцати нищим и каждому из них подавал милостыню — четыре серебряные монеты.
Король стремился подчинить Фому своей воле, дабы умалить Церковь, ибо желал, чтобы во время его правления укреплялись обычаи, установленные его предшественниками и ограничивавшие церковные привилегии. Фома навлек на себя гнев короля и придворных, ибо наотрез отказался его поддержать. Наконец, король стал притеснять его и других епископов столь жестоко, что даже грозил вынести Фоме смертный приговор. Введенный в заблуждение советами вельмож, Фома на словах согласился с требованиями короля. Но затем, увидев, сколь великая опасность угрожает душам, архиепископ наложил на себя суровое покаяние и сам отлучил себя от церковных служб до тех пор, пока верховный понтифик не удостоил восстановить его в служении. Король потребовал, чтобы Фома скрепил своей подписью данное на словах обещание. Архиепископ мужественно сопротивлялся ему и покинул двор, неся возложенный на него крест. Нечестивцы же кричали вслед: «Держите вора, смерть предателю!».
Два благородных и глубоко верующих мужа явились к Фоме и, проливая слезы, клятвенно заверили архиепископа, что многие придворные поклялись его убить. Больше опасаясь за Церковь, чем за свою жизнь, муж Божий предался бегству. В Сансе он был принят Папой Александром, который направил его в монастырь в Понтиньи: так Фома прибыл во Францию. Король, со своей стороны, отправил послов в Рим, чтобы прекратить, наконец, все разногласия. Получив отказ, он еще сильнее разгневался на архиепископа. Король захватил все, что принадлежало Фоме, и отправил в изгнание всю его родню — как мужчин, так и женщин, не считаясь с их положением, возрастом и состоянием.
Фома же каждодневно молился за короля и королевство Англию. Архиепископу было открыто, что он вернется в свою Церковь и с пальмовой ветвью мученичества проследует ко Христу. На седьмой год изгнания архиепископ согласился возвратиться и был с почестями принят всеми.
За несколько дней до его мученической кончины некий юноша был восхищен из тела и затем чудесным образом вернулся в него. Юноша поведал, что был вознесен к высшему чину святых. Среди престолов, на которых сидели апостолы, он увидел один, остававшийся пустым. Юноша спросил, кому принадлежит этот престол, и ангел ответил, что он приуготовлен для некоего великого святого англов.
Один священник ежедневно служил обедню Блаженной Деве Марии. За это священник был обвинен перед архиепископом, который вызвал его к себе и отстранил от служения как дурачка и невежу. В то время святому Фоме понадобилось заштопать власяницу: он убрал ее под кровать, чтобы в надлежащее время привести в порядок. Тогда Пречистая Дева Мария явилась священнику и сказала: «Иди к архиепископу и скажи ему что Та, из любви к Которой ты служил обедни, заштопала власяницу, спрятанную архиепископом под кроватью, и оставила рядом красную нить, которой Она ее зашивала. Передай также, что Она приказывает снять наложенное на тебя отлучение». Услышав рассказ священника и найдя все, о чем тот поведал, Фома изумился и снял с него отлучение, но велел хранить все произошедшее в тайне.
Как и прежде, святой Фома защищал права Церкви, и король не мог склонить его на свою сторону ни силой, ни увещеваниями. И вот, поскольку Фома был неколебим, два королевских воина в полном вооружении пришли к нему и, возвысив голоса, спросили, где архиепископ.
Фома же, бывший там, сказал: «Я здесь. Что вам нужно?».
Они ответили: «Мы пришли убить тебя! Ты не должен оставаться в живых». Архиепископ сказал им: «Я готов умереть за Бога, защищать справедливость и хранить свободу Церкви. Итак, если вы ищете меня, именем Всемогущего Бога и под угрозой отлучения я запрещаю вам причинять вред кому-либо из окружающих. Дело Церкви и себя самого я препоручаю Богу, Пречистой Деве Марии, всем святым и святому Дионисию». Едва он произнес это, досточтимая глава святого была поражена мечами нечестивцев, священный венец пал, по церковному полу растекся мозг, и мученик принес себя в жертву ради Господа в лето Господне 1174-е.
Рассказывают, что когда клирики запели Вечный покой и стали служить заупокойную мессу, внезапно сонмы ангелов прервали пение предстоящих и начали служить мессу во славу мученика. Ангелы возгласили: Славится праведный в Господе, и все клирики вторили ангельским голосам.
Воистину, десница Всевышнего изменила богослужение: скорбные песнопения перешли в славословия, и голоса, певшие заупокойную службу по мученикам, сменились звуками хвалебных гимнов. Так было засвидетельствовано, что Фома обладал высочайшей святостью и был славным мучеником Господним, ибо своим приходом ангелы удостоили его великой чести и причислили к сонму святых.
Претерпел же святой страдания за Церковь, в церкви, в святом месте, в священное время, на руках у священнослужителей и верных, дабы всем была явлена святость мученика и жестокость его гонителей.

Господь через Своего святого удостоил явить Себя многими и различными чудесами, ведь по заслугам блаженного Фомы слепые прозревали, глухие обретали слух, калеки начинали ходить и жизнь возвращалась к умершим. Даже вода, в которой были омыты пелены, пропитанные кровью святого, принесла исцеление многим.
Некая дама из Англии, чтобы стать еще более красивой и соблазнительной, желала изменить цвет своих глаз. Дав обет, она босиком пришла ко гробу святого Фомы и простерлась перед ним в молитве. Поднявшись, дама поняла, что полностью ослепла. В раскаянии она немедля стала просить блаженного Фому вернуть ей прежние зрячие глаза, говоря, что ей вовсе не нужны глаза другого цвета. С большим трудом дама сумела вымолить себе прощение.
Один мошенник, прислуживая за трапезой своему господину, принес сосуд с простой водой, заявив, что это вода святого Фомы. Господин сказал ему: «Если ты никогда не обкрадывал меня, пусть святой Фома позволит тебе подать сосуд, полный воды, но если ты виновен в краже, вода в сосуде исчезнет». Когда он это сказал, слуга, зная, что сосуд был недавно наполнен водой, согласился проверить слова господина. О, чудо! Они тотчас же открыли сосуд и убедились, что тот пуст. Так слуга был изобличен во лжи, и было доказано, что он виновен в краже.
Однажды некую ученую птицу, умевшую говорить, преследовал сокол. Птица закричала, как некогда ее научили: “Святой Фома, помоги мне!” Тотчас же сокол упал мертвым, а птица улетела.
Некий человек, которого сильно любил святой Фома, тяжело занемог. Больной пришел ко гробнице святого, помолился об исцелении, и его просьба была исполнена. Полностью исцеленный, он вернулся домой и стал размышлять, что с легкостью полученное телесное здоровье не принесет пользы его душе. Вернувшись, он стал молиться перед гробницей, прося, чтобы болезнь поразила его снова, если здоровье не полезно душе. И тогда он вновь стал немощным, как раньше.
Убийц святого Фомы постигла Божия кара, так что одни откусили себе пальцы, другие утратили здоровье, иные были разбиты параличом, иных поразило безумие, и они умерли жалкой смертью.