«Тысяча и одна ночь»
Когда же настала ночь, дополняющая до ста шестидесяти, Шахразада сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольница, войдя к Али ибн Беккару, подошла к нему и приветствовала его и заговорила с ним потихоньку, а он клялся и уверял, во время разговора, что не говорил этого, и затем невольница простилась с ним и ушла. А тот человек, друг Абу-аль-Хасана, был ювелир, и когда невольница ушла, он нашёл время для разговора и сказал Али ибн Беккару: «Наверное, и нет сомнения в том, что во дворце халифа тебя разыскивают или между тобою и ею есть дело». — «А кто тебя осведомил об этом?» — спросил Али ибн Беккар. И юноша ответил: «Я знаю эту девушку — она невольница Шамс-ан-Нахар. Когда-то давно она приносила мне записку, где было написано, что Шамс-ан-Нахар желает жемчужное ожерелье, и я послал ей ожерелье за дорогую цену».
Услышав эти слова, Али ибн Беккар так взволновался, что все испугались, как бы он не погиб, но потом он оправился и спросил: «О брат мой, ради Аллаха, прошу тебя, скажи мне, откуда ты её знаешь?» — «Брось приставать с вопросами, — ответил ювелир». Но Али ибн Беккар воскликнул: «Я не отступлю от тебя, пока ты не расскажешь мне правду!» — «Я расскажу тебе, — ответил торговец, — чтобы тебя не взяло подозрение и не поразила бы тебя из-за моих слов тоска. Я не скрою от тебя тайны и изложу тебе все дело по правде, но с условием, что ты мне расскажешь, что с тобою и почему ты болен».
И Али ибн Беккар рассказал ему о себе и прибавил: «Клянусь Аллахом, о брат мой, меня побуждает скрывать моё дело от других только опасение, так как люди срывают покровы друг с друга». И тогда ювелир сказал Али ибн Беккару: «Я хотел с тобою встретиться лишь потому, что сильно люблю тебя и всегда тревожусь о тебе. Мне жалко твоё сердце, которое страдает от мучения разлуки, и, может быть, я буду твоим другом взамен моего приятеля Абу-аль-Хасана, пока он в отлучке. Успокой же свою душу и прохлади глаза!»
И Али ибн Беккар поблагодарил его за это и произнёс такие два стиха:
«Когда б объявил себя я стойким в разлуке с ним,
Открыли бы ложь мою рыданья и слезы
И как утаить могу я слезы, текущие
По впадинам щёк моих в разлуке с любимым?»
И он помолчал некоторое время, а потом спросил ювелира: «Знаешь ли ты, что сказала мне потихоньку невольница?» — «Клянусь Аллахом, нет, о господин!» — отвечал ювелир. И Али ибн Беккар сказал: «Она утверждает, что я посоветовал Абу-аль-Хасану отправиться в Басру и что я придумал таким образом хитрость, чтобы прекратилась наша переписка и связь. Я клялся ей, что этого не было, но она не поверила мне и ушла к своей госпоже, сохраняя прежнее подозрение, так как она прислушивалась к мнению Абу-аль-Хасана и повиновалась ему». — «О брат мой, — отвечал ювелир, — по состоянию невольницы я понял об Этом деле и догадался о нем, но если пожелает Аллах великий, я буду тебе помощником в том, что ты хочешь». — «А кто может мне помочь, — воскликнул юноша, — и что ты с нею сделаешь, когда она бежит, как зверь в пустыне?» — «Клянусь Аллахом, — сказал ювелир, — я не премину приложить старания, чтобы тебе помочь и придумать, как бы тебе пробраться к ней, без вреда и не снимая завесы с этого дела».
А затем он попросил разрешения удалиться, и Али ибн Беккар сказал ему: «О брат мой, тебе надлежит хранить тайну». И он посмотрел на него и заплакал, а ювелир простился с ним и ушёл…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.