Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне Шарр-Кане…, продолжение, ночь 141

Опубликовано автором Январь 25, 2019

Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне Шарр-Кане…, продолжение, ночь 141

Тысяча и одна ночь

Когда же настала сто сорок первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что раненый всадник говорил Кан-Макану: «И Кахрдаш напал на старуху и тех, кто был с нею, и ринулся на них и закричал и устремился, и не прошло минуты, как он связал десятерых рабов и старуху и, взяв у них коня, поехал с ними, радостный, и я сказал про себя: «Пропали мои труды, и я не достиг цели!»
Потом я стал выжидать, чтобы посмотреть, что будет дальше, а старуха, увидав себя в плену, заплакала и сказала начальнику Кахрдашу: «О благородный витязь и храбрый лев, что ты будешь делать со старухой и с рабами? Ты ведь достиг чего хотел, забравши коня».
И она обманула его мягкими речами и поклялась, что пригонит к нему коней и овец, и тогда Кахрдаш отпустил рабов и старуху и уехал со своими людьми, а я следовал За ними, пока они не достигли этих земель, и все поглядывал на коня и ехал за ними. И наконец я нашёл путь к коню и украл его и сел на него верхом и, вынув из торбы плеть, ударил его. Но едва люди увидели меня, они подъехали и, окружив меня со всех сторон, стали разить стрелами и копьями, но я был твёрд на коне, а он отбивался, защищая меня, передними и задними ногами, пока не унёс меня от них, точно спущенная стрела или падающая звезда.
Но только мне досталось несколько ран, и я уже три дня на спине коня не вкушаю сна и не наслаждаюсь пищей. Мои силы иссякли, и мир стал для меня ничтожен, а ты оказал мне милость и пожалел меня. Ты, я вижу, наг телом и явно скорбишь, хотя на тебе видны следы благоденствия. Кто же ты, откуда ты прибыл и куда направляешься?»
И Кан-Макан ответил ему: «Моё имя Кан-Макан, я сын царя Дау-аль-Макана, сына царя Омара ибн ан-Нумана. Мой отец умер, и я воспитывался сиротой, а после него взял власть человек скверный и стал царём над низким и великим». И он рассказал ему свою повесть, с начала до конца, и конокрад, который пожалел его, воскликнул: «Клянусь Аллахом, ты человек великого рода и большой Знатности и ты ещё совершишь дела и станешь храбрейшим из людей своего времени! Если ты можешь свезти меня, сидя на коне сзади, и доставить меня в мою страну, тебе будет почёт в этой жизни и награда в день призыва. У меня не осталось сил, чтобы удержать мою душу, и если наступит другая жизнь, то ты достойнее иметь коня, чем кто-нибудь иной». — «Клянусь Аллахом, — отвечал Кан-Макан, — если бы я мог снести тебя на плечах и поделиться с тобою жизнью, я бы это сделал и без коня, ибо я из тех, что оказывают милость и помогают огорчённому. Ведь совершение добра ради Аллаха великого отгонит семьдесят бедствий от творящего. Соберись же в путь и положись на милостивого и всеведущего».
И он хотел поднять его на коня, уповая на Аллаха, подателя помощи, но конокрад сказал: «Подожди немного! — и, зажмурив глаза, поднял руки и воскликнул: — Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед — посланник Аллаха! О великий, — продолжал он, — прости мне мой великий грех, ибо не простит греха великого никто, кроме великого!»
И он приготовился к смерти и произнёс такие стихи:

«Рабов обижал я, по землям кружа,
И жизнь проводил, упиваясь вином.
В потоки входил я, коней чтоб украсть,
И спины ломал я, дурное творя.
Дела мои страшны, и грех мой велик,
И кражей Катуля я их завершил.
Желанной я цели стремился достичь,
Похитив коня, но напрасен мой труд.
И целую жизнь я коней уводил,
Но смерть всемогущий Аллах мне судил.
И кончил я тем, что страдал и устал
Для блага пришельца, что беден и сир».

А окончив свои стихи, он закрыл глаза, открыл рот и, испустив крик, расстался со здешним миром. И Кан-Макан поднялся и вырыл ему яму и зарыл его в землю, а затем он подошёл к коню, поцеловал его и вытер ему морду и обрадовался сильною радостью и воскликнул: «Никому не посчастливилось иметь такого коня, и нет его у царя Сасана!»
Вот что было с Кан-Маканом. Что же касается царя Сасана, то до него дошли вести о том, что везирь Дандан вышел из повиновения вместе с половиною войск, и они поклялись, что не будет над ними царя, кроме Кан-Макана. И везирь взял со своих войск верные обеты и клятвы к ушёл с ними на острова Индии и к берберам и в страну чёрных, и присоединились к ним войска, подобные полноводному морю, которым не найти ни начала, ни конца. И везирь решил направиться с ними в город Багдад и овладеть этими странами и убить тех из рабов, что будут прекословить ему, и поклялся, что не вложит меча войны обратно в ножны, пока не сделает царём Кан-Макана.
И когда эти вести дошли до царя Сасана, он утонул в море размышлений и понял, что все в царстве обернулись против него, и малые и великие, и усилились его заботы и умножились его горести. И он открыл кладовые и роздал вельможам своего царства деньги. И желал он, чтобы Кан-Макан явился к нему, и он привлёк бы к себе его сердце ласкою и милостью и сделал бы его эмиром над войсками, которые не вышли из повиновения, чтобы погасить эти искры от огня, зажжённого везирем Данданом.
А Кан-Макан, когда до него дошли через купцов такие вести, поспешно вернулся в Багдад на спине того коня. И царь Сасан сидел на своём престоле, растерянный, и вдруг он услышал о прибытии Кан-Макана. И все войска и вельможи Багдада выступили ему навстречу, и жители Багдада все вышли, и встретили Кан-Макана и шли перед ним до дворца, целуя пороги. И невольницы с евнухами пошли к его матери и обрадовали её вестью о прибытии сына, и она пришла к нему и поцеловала его меж глаз, а он сказал: «О матушка, дай мне пойти к моему дяде, царю Сасану, который осыпал меня подарками и милостями».
Вот! А умы обитателей дворца и вельмож пришли в смущение от красоты того коня, и они говорили: «Не владел подобным конём никакой человек!» И Кан-Макан вошёл к царю Сасану и поздоровался с ним, и тот встал, а Кан-Макан поцеловал его руки и ноги и предложил ему коня в подарок. И царь сказал ему: «Добро пожаловать! — и воскликнул: — Приют и уют моему сыну Кан-Макану! Клянусь Аллахом, мир стал тесен для меня из-за твоего отсутствия! Слава Аллаху за твоё спасение!»
И Кан-Макан призвал на царя милость Аллаха. А потом царь взглянул на коня, названного Катулем, и узнал, что это тот конь, которого он видел в таком-то и таком-то году, когда осаждал поклонников креста вместе с отцом Кан-Макана, Дау-аль-Маканом, и был убит его дядя ШаррКан. «Если бы твой отец мог завладеть им, он наверное купил бы его за тысячу коней, — сказал он, — но теперь слава возвратилась к его семье, и мы принимаем коня и дарим его тебе. Ты достойнее всех людей иметь его, так как ты господин витязей».
Потом царь Сасан велел принести почётные одежды для Кан-Макана и привёл ему коней, а затем он назначил ему во дворце самое большое помещение, и пришли к нему слава и радость. И царь дал Кан-Макану большие деньги я оказал ему величайшее уважение, так как он боялся везиря Дандана.
И Кан-Макан обрадовался тому, что Прекратилось его унижение и ничтожество. Он вошёл в свой дом и пришёл к матери и спросил её: «О матушка, как живётся дочери моего дяди?» И она сказала: «О дитя моё, в мыслях о твоём отсутствии я забыла обо всех, даже о твоей любимой, особенно потому, что она была виновницей твоей отлучки и моей разлуки с тобою». И Кан-Макан пожаловался ей и сказал: «О матушка, пойди к ней и попроси её, может быть она подарит мне один взгляд и прекратит мою печаль», но мать ответила: «Все это — желание гнуть шею мужей; оставь же то, что приведёт к беде! Я к ней не пойду и не войду к ней с такими словами».
Услышав это от своей матери, Кан-Макан передал ей рассказ конокрада о том, что старуха Зат-ад-Давахи вступила в их земли и хочет войти в Багдад, и сказал: «Это она убила моего дядю и деда, и мне надлежит обязательно отомстить ей и снять с себя позор».
Потом он оставил свою мать и пошёл к одной старухе, неверной, развратной, жадной хитрице по имени Садана, и пожаловался ей на то, что чувствует, и на любовь к дочери своего дяди, Кудыя-Факан, и попросил её пойти к ней и уговорить девушку. И старуха ответила ему: «Слушаю и повинуюсь!» — и, расставшись с ним, она пошла во дворец Кудыя-Факан и уговорила и смягчила её сердце к его участи. И затем она вернулась к нему и сказала: «Кудыя-Факан приветствует тебя и обещает, что в полночь придёт к тебе…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сказка о трех сыновьях князя

Опубликовано автором Январь 18, 2019

Сказка о трех сыновьях князя

Абхазская сказка

Жил один князь. У него было три сына. Этот князь любил путешествовать. Бывал он в горах, бывал и у моря. Не было дороги, которой бы он не знал. Князь часто говорил своим сыновьям:
— Не ходите по этой тропе! — и показывал им одну дорогу. — Пока я жив, не пущу вас по ней, а когда умру, вы тоже не ходите: вас эта дорога приведет к несчастью.
Пока отец был жив, никто из сыновей и не думал пойти по той дороге. Жили себе и жили. Но вдруг отец умер. Это было большим горем для сыновей. Погрустили, погоревали, потом устроили похороны.
Прошел год с тех пор, и отцу устроили поминки. Спустя много времени как-то раз старший брат оседлал коня, принарядился и куда-то уехал. Братья не спросили его: «Куда едешь?»
Он уж не маленький, парень взрослый, сам знает, куда ему ехать.
Ехал-ехал старший брат, далеко заехал и очутился у той тропы, по которой отец запретил ездить. Заметил он эту дорогу, долго стоял возле нее, о чем-то думая, и вспомнил слова отца. «Отец нам не велел ходить этой дорогой,— подумал он,— но, что бы со мной ни случилось, я пойду и разузнаю, что там такое!» Решил так старший брат и поехал по запретной тропе. Ехал он и боялся увидеть что-нибудь страшное. Наконец доехал до длинного-предлинного поля: если станешь на одном конце этого поля, не увидишь другого конца. Вокруг поля стоял дремучий лес, все оно было покрыто высокой, по колено, травой, да не простой, а все клевером, а посредине росло такое большое ореховое дерево, что в его тени могли бы расположиться сто человек.
Старший брат подъехал прямо к этому дереву. Смотрит, а в тени под деревом стоит столик, на нем три кучки абысты, в каждую воткнут кусок копченого сыра, и все это еще горячее. Парень очень удивился. Он слез с коня, снял уздечку, ослабил подпругу и пустил коня в траву, а сам подошел к столу, посмотрел Ha горячую абысту и почувствовал голод.
— Поем, что бы со мной ни случилось! — решил старший брат и уселся за стол. Но не успел он съесть и двух ломтиков, как с неба стремглав спустилось что-то похожее на самолет, а в нем сидел человек. Старший брат старался понять, что это такое, и, пока он смотрел, вытаращив глаза, этот человек, пролетая над ним, убил его и улетел.
А младшие братья ждут его пе дождутся. «Вот сегодня приедет, вот завтра приедет»,— говорили они, но, сколько его ни ждали, брата не было.
Ждали-ждали, не дождались и решили искать старшего брата. Искали там и сям, но нигде не нашли: пропал старший брат! Надоело братьям разыскивать его, они и говорят:
— Все равно брата нет в живых, он где-то погиб! — и надели траур.
Прошел год, и старшему брату устроили поминки. Но братья не знали, кто убил их старшего брата, не знали, где он погиб. Тогда средний брат собрался в дорогу и сказал:
— Пока я не узнаю, где погиб наш брат, домой не вернусь!
Ехал он, ехал и так очутился около той тропы, по которой отец запрещал ходить. Вспомнил это средний брат и решил: «Пойду-ка я по этой дороге! Может быть, наш старший брат пошел по ней и погиб. Пусть и я тоже там погибну или узнаю, отчего умер старший брат».
Ехал он, ехал по этой тропе и наконец доехал до большого поля. Красивое было поле: кругом — дремучий лес, трава в поле по колено, посредине большое ореховое дерево. Кто бы ни увидел это поле, всякому бы оно полюбилось.
Средний брат подъехал прямо к ореховому дереву. Смотрит, а под деревом —- труп старшего брата. Но тело было совсем не тронуто, как будто брат умер только сегодня. Неподалеку ходил в траве конь старшего брата. На нем еще держалось растрепанное, сгнившее седло, а сам конь разъелся и стал походить на араша. На столе по-прежнему лежали, поблескивая, три кучки абысты. В каждую был воткнут кусок сыра. Две были не тронуты, а из третьей кто-то взял две-три щепотки.
Посмотрел средний брат, поразился. Все это показалось ему похожим на сказку. Он слез с коня, снял уздечку, ослабил подпругу и пустил коня в траву. После этого подошел к брату и хотел его приподнять. Но как его приподнимешь? Лежит, вытянувшись, холодный труп.
— Hy хорошо, посмотрю, что дальше будет! — сказал средний брат. Он сильно проголодался, сел за стол, но не успел съесть и двух щепоток абысты, как с неба стремглав прилетело что-то похожее на самолет, ударило его, убило и улетело.
Остался младший брат совсем один. Ждет он среднего брата: «Вот сегодня приедет, вот завтра приедет!» Ждет, прислушивается, а брата все нет и нет.
Стал он разыскивать брата. Искал там и сям, но нигде не нашел. Долго искал, измучился и, когда наверняка решил, что брата уже нет в живых, устроил оплакивание и поминки, стал носить траур столько времени, сколько полагалось.
Загрустил младший брат: пропали его дорогие братья, а он не знает даже места, где они погибли, где умерли, не знает куда себя деть.
И вот однажды решил он так: «Все равно теперь моя жизнь ничего не стоит, незачем мне жить на свете. Надо мне тоже куда-нибудь деваться. Уж лучше уйду я из дому и не вернусь, пока не узнаю, где погибли мои старшие братья».
Решил так младший брат, оседлал коня и уехал.
Ехал-ехал и доехал до той самой тропы, по которой отец при жизни запрещал им ходить.
— Э, что бы со мной ни случилась, поеду по этой дороге! Может быть мои братья пошли по ней и погибли здесь,— сказал младший брат и пустил своего коня по этой тропе.
Тропа вела через дремучий лес, младший брат ехал по ней и забрался вглубь леса. Вдруг перед ним открылось большое поле, покрытое высокой, по колено, травой. Вокруг стоял дремучий лес, а посреди поля росло большое ореховое дерево.
Младший брат подъехал прямо к этому дереву и видит: оба его брата мертвые лежат под деревом. Их отъевшиеся кони ходят поблизости в высокой траве, на них еще держатся сгнившие седла, а братья выглядят так, как будто умерли только сегодня.
Тут же стоит столик с абыстой, в каждой кучке абысты — по куску сыра. Две кучки початые, а третья  —нетронутая и горячая.
Увидел все это младший брат, поразился. Сначала он обрадовался, увидев братьев, потом заплакал: после стольких лет разлуки нашел их мертвыми.
— Теперь будь что будет! — сказал младший брат, соскочил с коня, привязал его, подошел к братьям и тронул их, но разве он мог сдвинуть их с места? Так и остались лежать холодные трупы. Долго стоял над ними младший брат в глубоком раздумье и понял, что здесь таится что-то невиданное, неслыханное. «Не уйду отсюда, пока не узнаю, что здесь случилось, хотя бы мне пришлось умереть, как моим братьям!» —peшил младший брат. Потом он подошел к столу, где лежала абыста, и сел. Но не успел он взять второй щепотки абысты, как услышал какой-то страшный звук. Глянул наверх: и увидел что-то летящее, как самолет.
— Что это такое? — воскликнул младший брат и стал присматриваться. А это «что-то» летело вниз, чтобы убить младшего брата, но не успело долететь до земли, как младший брат нaпрягся и поймал его. Оттуда вышла прекрасная девушка. Она вся светилась, а лицо ее было как кровь с молоком.
— Не убивай меня, не убивай — я человек! — сказала девушка. Она была удивительно прекрасна и освещала весь мир.
Но младший брат сказал ей:
— Сейчас же верни жизнь моим старшим братьям, которых ты убила, а не то я сам вот на этом месте убью тебя!
Что девушка могла поделать? Она вынула из кармана какой-то платок, подошла к мертвым и провела платком по их телам. И тут братья ожили и вскочили на ноги! Эти мертвецы, что лежали года два-три, вдруг стали ходить! Они заметили младшего  брата и спрашивают:
— A, и ты здесь? Где ты был, как сюда попал, что тебя привело?
— Что меня приведет? Сам пришел! — ответил младший брат.
Тогда братья пошли ловить своих коней — они паслись в траве, — с трудом поймали их, потому что года три на этих конях никто не сидел и они стали как араши. Поймали их братья и привязали.
А девушка все стоит и светится как свеча. Наконец, она сказала:
— Я не простая девушка, я колдунья. Вы все трое — мое счастье, Я должна была выйти замуж за того, кто меня победит, такова моя судьба. Теперь вы двое — мои Шурины, а ты, их младший брат, — мой муж. Идемте, я живу поблизости! — сказала девушка и повела трех братьев к себе домой.
Устроили свадьбу. После свадьбы девушка оставила младшего брата у себя, а старших проводила домой, подарив им золота столько, сколько они могли унести. А затем она показала младшему брату, которого взяла себе в мужья, все комнаты и отдала ключ от сундука с золотом. Показала, где лежит ее одежда, только не показала, что хранится в одном маленьком ларце, и не отдала ключа от него. Младшего брата взяло любопытство, и он подумал: «Почему жена не открыла и не показала, что хранится в этом ларце?»
Жили они очень хорошо, но вот как-то раз ночью муж заметил, что ключ от ларца привязан к косам жены. Он взял потихоньку этот ключ, пошел и открыл ларец, но не успел открыть, как оттуда что-то вырвалось и улетело. Ларец остался пустым.
Младший брат догадался, что это что-то колдовское, он опечалился, по что теперь поделаешь, как вернешь? Он закрыл ларец, как он был раньше закрыт, а ключ опять привязал к косам жены.
Жена каждое утро проверяла свой ларчик — в нем хранилась ее колдовская сила. Пошла она и в это утро. Посмотрела — а в ларце ничего нет. Жена поразилась. Она поняла, что это натворил ее муж, но что она могла поделать? Пошла к мужу и говорит:
— Ах ты гнилой! Зачем ты это сделал? В ларце была наша сила, а теперь нас всякий может победить!
Стыдно стало младшему брату, но что он мог ответить? Что сделано то сделано, назад не воротишь.
И в это самое утро вдруг появился в воротах верхом на козле какой-то человек. Он въехал во двор. Этот человек был ростом в три вершка, а усы у него были в шесть вершков.
Колдунья только заметила его, так и замерла на месте. А человек‚ что приехал верхом на козле, привязал его, вошел в дом и стал бороться с мужем красавицы. Но что младший брат мог поделать с этим акуртлагом? Акуртлаг убил его, а жену посадил на козла впереди себя и увез.
Младший брат остался лежать мертвым. Двери — настежь, но кто туда войдет? Ни один человек не жил поблизости, и никто, кроме зверя, зайти туда не мог.
Так шло время. И вот в том краю какая-то женщина родила двойню. Она была не в силах выкормить двоих детей, а поэтому одного из ник бросила в лесу. В том лесу водились олени. У одной оленихи погиб олененок, и вместо него она выкормила брошенного мальчика. Он вырос, стал юношей, но не умел есть, не умел говорить. Поглядишь на него: и руки, и ноги, как у всех людей, а ходит с оленями, и ржет, как лошадь.
Как-то раз он потерял свою мать-олениху и пошел на поиски. По пути он увидел дом, но не понял, что это такое: ведь он никогда не видел домов. Юноша заглянул в дверь и видит: лежит какой-то человек. Юноша испугался и убежал. При этом он ржал, как лошадь. Потом остановился, вернулся назад, опять заглянул в дверь. Смотрит и видит: лежит человек, с руками и ногами, как у него самого. Он опять испугался и с громким ржанием бросился бежать. Прошло немного времени. Он снова вернулся, подошел потихоньку, смотрит — опять лежит тот человек. И как он похож на него самого! Юноша наконец решился, перешагнул через порог и вошел в дом. Приблизился к лежащему, но снова испугался и отпрыгнул назад, как олень. Понемногу он осмелел, подошел и снял лежащий на груди покойника белый платок.
Как только он снял платок, мертвец ожил и вскочил на ноги.
Этот платок положила на грудь младшему брату его жена, когда покидала дом. Платок был такой: если снимешь его с груди покойника — покойник оживет. Сын оленя испугался живого человека. Он убежал из дому, но потом вернулся. Младший брат догадался, что этот юноша дикий. Он обманул его, тихонько запер дверь, чтобы юноша не смог убежать, и сел рядом с ним. Потом взял апхярцу и ачамгур и начал играть. Постепенно младший брат научил юношу человеческому языку, одел его в такую же одежду, какую носят люди. Сын оленя стал человеком, научился говорить, но но-прежнему обладал силой оленя.
Так жили они вместе, и вот однажды младший брат рассказал юноше, что у него похитили жену.
— Если так, пойдем, я убью того, кто это сделал! — сказал юноша.
Вдвоем они собрались и пошли по следам козла. С собой они взяли апхярцу и ачамгур.
Шли, шли и наконец дошли до большой реки.
Какая-то старуха, сидя на хвосте собаки, переправляла людей через реку. Они дали ей деньги, и старуха перевезла их на тот берег. Пошли дальше по следам козла и так дошли до большого дома. Следы вели в дом. Младший брат и юноша уселись перед домом и стали играть на апхярце и ачамгуре. Так хорошо играли, что с ума можно сойти.
Как только жена младшего брата услыхала музыку, она сразу догадалась, кто они такие, отворила дверь и видит: ее муж и какой-то чужой человек сидят у ворот и играют на апхярце и ачамгуре. Тогда она сказала:
— Там, за воротами, сидят какие-то люди, наверное музыканты. Позовите их в дом! (В это время акуртлага не было дома).
—Хорошо‚ — ответили те люди, что сидели с ней, и вышли.
Они позвали музыкантов:
— Идите сюда!
Младший брат с юношей вошли во двор, им подали скамьи,они сели и заиграли: один — на апхярце, другой — на ачамгуре.
Но как они играли! Даже соседний народ, карлики, у которых бороды доходили до земли, услыхав музыку, собрались вокруг.
А младший брат, играя на апхярце, пел такую песню: «Если хочешь, мы заберем тебя отсюда, а если нет — оставайся здесь. Мы уйдем!»
Жена взяла у него апхярцу, заиграла и пропела в ответ:
«Тот, кто меня похитил, куда-то уехал, но он скоро вернется. Убить его очень трудно. Для того чтобы его убить, надо сделать так: снять ему голову и, пока она не упала на землю, вложить шашку в ножны, подхватить падающую голову и бросить ее в море. Кто сумеет так сделать, тот убьет акуртлага. Иначе он не умрет, если даже вы ему сто раз отрубите голову! Но если даже вы сможете убить акуртлага, то его брат подоспеет к нашему уходу. А если он придет, то заберет меня, да и вам сильно достанется от него: просто так он вас не отпустит. Между тем у нас дома на печке остались три бутылки. Если вы их принесете, мы сможем бежать и брат акуртлага нас не догонит».
— Очень хорошо, я сейчас же принесу бутылки! — сказал сын оленя и помчался домой. Через минуту он прибежал с бутылками.
А тем временем вернулся и хозяин. Увидел он музыкантов, обрадовался. Спрашивает:
— Откуда такие мастера играть на анхярце пришли к нам?
Пока акуртлаг разглядывал музыкантов, младший брат быстро выхватил шашку, снес ему голову, а юноша, который бегал лучше оленя, подхватил голову акуртлага, помчался к морю и бросил ее в воду. Только после этого акуртлаг упал, растянувшись на земле.
Младший брат с женой и юноша, держа свои бутылки, пошли домой. Дошли до реки, заплатили немного старухе, и она переправила их на тот берег. На плече у старухи висела красная косынка. Как только жена младшего брата увидела эту косынку, она ухватилась за нее и закричала:
— В этой косынке моя колдовская сила! Она улетела, когда ты открыл ларец. Кто, старуха, дал тебе мою косынку?
Старуха ответила: ‘
— Я увидела, что косынка летит, и поймала ее.
— Я не знаю, — сказала жена младшего брата, — где ты поймала эту косынку, но в ней — моя колдовская сила. Возврати мне косынку, а не то убью тебя!
Старуха испугалась и вернула косынку.
Жена младшего брата взяла свою косынку, и они пошли дальше.
Шли, шли, оглянулись назад, смотрят — а за ними гонится верхом на кабане брат акуртлага. Клыки у кабана трехметровые. Как только жена младшего брата заметила его, она тотчас же вернулась назад, бросила одну бутылку, и в тот же миг вокруг того человека, что их преследовал, вырос колючий кустарник, и он остался в зарослях. Кабан своими клыками с трудом пробил дорогу через кустарник, и брат акуртлага, весь исцарапанный, выбрался из зарослей, но те, кого он преследовал, успели уже далеко уйти.
Идут, идут, оглянулись, а брат акуртлага опять догоняет их.
Увидела женщина, что он уже близко, обернулась и бросила вторую бутылку. И сейчас же вокруг брата акуртлага появилась гора из камня-песчаника. Кабан опять стал пробиваться своими клыками, с трудом пробился через камни и вынес брата акуртлага, но в это время те, за которыми он гнался, опять далеко ушли.
Идут, идут, оглянулись назад -— брат акуртлага снова гонится за ними. Когда он стал приближаться, колдунья бросила последнюю бутылку, что оставалась у них. От этого вспыхнул пожар. Брат акуртлага бросился в огонь. Он ехал в огне, но, когда добрался до середины пламени, упал с кабана и сгорел. Кабан
его тоже сгорел, не успев выбраться из огня.
Когда младший брат с женойи юноша увидели, что брат акуртлага погиб, они очень обрадовались.
До их дома оставалось немного. Они благополучно вернулись домой и устроили большой пир, а юношу, что был с ними, усыновили.
С тех пор они зажили по-прежнему, а я пришел сюда.

Избавление Джона Артингтона

Опубликовано автором Январь 18, 2019

Избавление Джона Артингтона

Английская легенда

Среди множества семейных историй, которые рассказывала моя бабушка Уайтлок, я не один раз слышала предание о том, как ее дядя Джон Артингтон спасся благодаря сну. Он должен был ехать в некоторое место, где раньше никогда не бывал, по неизвестной ему дороге. Но пока он скакал верхом, ему внезапно пришло в голову, что путь ему знаком, и это чрезвычайно его озадачило. Он подъехал к дому паромщика, в дверях которого стоял паромщик, поджидавший пассажиров. И тут Джона Артингтона озарило: несколько дней назад он видел всю эту сцену во сне, и в том сне он сел на паром, который пошел ко дну, и он утонул. Он был так поражен этим совпадением, что спросил у паромщика, нет ли другого способа попасть на тот берег. Паромщик ответил, что в двух милях оттуда есть мост, но люди обычно предпочитают переправляться на пароме.
Джон Артингтон, однако, сказал, что доедет до моста. На обратном пути, снова переправившись через мост, он опять встретил того же паромщика, который сообщил Джону Артингтону о том, как ему повезло, что он поехал другой дорогой, потому что на середине реки паром перевернулся и все, кто был на нем, утонули.

О трех рыбах

Опубликовано автором Январь 18, 2019

О трех рыбах

Сказка амхара

В глубоком и прозрачном озере жили три рыбы. Одна была умной и рассудительной. Другая была еще умнее и рассудительнее. А третья была легкомысленной и глупой. Озеро это лежало в безлюдной местности, и о нем никто не знал.
В это озеро впадала река. Однажды два рыбака шли вдоль реки и вдруг увидели озеро, глубокое и прозрачное. Они договорились в следующий раз прийти и наловить там рыбу. Три рыбы услышали разговор рыбаков и узнали об их намерениях.
Когда самая умная и рассудительная рыба услышала разговор рыбаков, она насторожилась и тут же, не раздумывая, поплыла на глубину и спаслась. Другая рыба, которая была не такой умной, как первая, не обратила внимания на слова рыбаков и продолжала плавать в том же месте. Когда же она увидела, что рыбаки подошли к озеру, и поняла, что они собираются делать, опа изо всех сил поплыла к устью реки, но рыбаки расставили там сети, и она не смогла уплыть из озера.
Рыба поняла, что близка ее гибель, опечалилась и стала сокрушаться: «Я сама во всем виновата. Вот к чему приводит неосторожиость!» Она старалась как-то спастись, но когда время упущено, трудно бывает найти разумное решение. Тем не менее каждый, кто не обделен умом, какие бы трудности ни встретились на его пути, в момент опасности не теряет надежды найти путь к спасению. Вот и эта рыба притворилась мертвой и всплыла животом кверху.
Рыбаки подумали, что она дохлая, и выбросили ее на берег, а она соскользнула в воду и уплыла.
Третья же рыба, та, которая была легкомысленной и несообразительной, долго колебалась, не зная, как ей лучше поступить, и попалась в сети.
Отсюда мораль: мудрого спасает осторожность, глупый погибает.

Лентяйка

Опубликовано автором Январь 18, 2019

Лентяйка

Португальская сказка

Жила на свете одна старая женщина, и была у нее дочь — большая лентяйка. Очень хотела мать, чтобы дочь хоть прясть научилась, но та об этом и слышать не хотела, только посытнее да послаще поесть желала. А тут влюбился в нее один молодой человек. Влюбился и надумал жениться. Забеспокоилась мать: а вдруг передумает? И что ни день стала ему рассказывать, сколько пряжи напряла его суженая. Настал срок — вышла девица замуж и отправилась в дом мужа. Едут они с матерью на одной лошади. Едут мимо гумна, тут молодица и говорит:
— Ох, хороша посудина! Сколько каши можно в ней хранить.
Молодой чуть поотстав ехал, но не преминул поинтересоваться, что это сказала молодая. А мать в ответ:
— Да похвалила она гумно. Хорошо гумно, говорит. Пряжу в нем сушить хорошо.
«Да, — подумал про себя молодой, — хорошую, дельную жену взял. Повезло, да и только!»
Приехали они домой. Назавтра отправился молодой по делам в Алентежо. И прислал оттуда жене много-много льна, пусть прядет себе в удовольствие. Молодая, увидев лен, тупо уставилась на него. Она и понятия не имела, как это его прясть. Но все же на следующий день взяла в руки пряслице, которое подарила ей мать, и решила попробовать. А вдруг что получится?! Проходя мимо сот с медом, сунула она в них конец пряслица, как раз где крепится нить, вышла во двор и давай лизать сладкий кончик.
Надо сказать, что двор соседствовал с королевским садом, по которому гуляла грустная-прегрустная принцесса. Увидев женщину, лижущую пряслице, принцесса залилась звонким смехом. На смех принцессы прибежал несказанно обрадованный король и поинтересовался, что же так ее рассмешило. Тут принцесса указала на соседку, которая все еще трудилась языком, облизывая кончик пряслица. Король ничего другого, кроме того, что соседка решила рассмешить принцессу, и подумать не мог, а потому велел позвать ее во дворец.
— Проси чего хочешь, — сказал он, как только увидел ее во дворце.
— О, ваше величество, пришлите ко мне как можно больше женщин, которые бы смогли спрясть весь лен, что мне прислал муж.
Весело посмеялся король над подобной просьбой, но женщин прислал, и они за один день весь лен и спряли.
К ночи приехал муж. Увидел сделанную работу и обомлел. А молодая, перед тем как лечь в кровать и так, чтобы муж не заметил, подложила под пуховую перину ракушки и скорлупу от миндаля — с той стороны, где спала сама. И как легли они, стала ворочаться с боку на бок, с боку на бок, и такой треск пошел.
— Что это такое? — спросил озадаченный муж.
— Косточки мои хрустят. Шутка ли, столько пряжи спрясть?
Промолчал муж, а на следующий день взял пряслице и сломал, сказав, что не хочет, чтобы жена надорвалась от непосильного труда.

История об одном невежественном священнике

Опубликовано автором Январь 18, 2019

История об одном невежественном священнике

Немецкий шванк из «Фацетий» Генриха Бебеля

Так как в книге одного священника значилось, что праздник непорочного зачатия надо отмечать так же, как и рождество, только слово «рождество» следует заменить словом «зачатие», то он, когда дошел до Евангелия, где стоит: «Авраам же родил Исаака, Исаак же родил Иакова» и т. д., заменив «рождение» «зачатием», читал: «Авраам же зачал Исаака, Исаак же зачал Иакова, Иаков же зачал…» и т. д. Когда его прервали, он сказал: «Вы собираетесь исправлять Священное писание? Посмотрите в мой бревиарий!». Они, увидав и бревиарий, и глупость этого человека, чрезвычайно расхвалили его усердие.

Замысел Амана

Опубликовано автором Февраль 9, 2019

Замысел Амана

Еврейская легенда

«Задумал Аман истребить всех Иудеев».
Свила птица гнездо на морском берегу. Смыло гнездо прибоем. Озлилась птица и давай клювом воду из моря на берег выливать, а песок с берега бросать в воду. Увидала это другая птица и спрашивает:
— Что это ты делаешь, безумная?
— Не уйду отсюда, — отвечает первая, — пока не превращу море в сушу и сушу в море.
— Глупейшее ты создание! Многое ли ты, в конце концов, сделать можешь?
И про Амана сказал Господь:
— Я, Всемогучий, возымел намерение истребить народ израильский и не мог сделать этого, едва только встал Моисей, чтобы отвратить гнев Мой, а глупец Аман «убить, погубить и истребить их» задумал! Клянусь, голова его станет искуплением их. Им — спасение, ему — виселица.

Стихи деревенского мальчишки

Опубликовано автором Январь 18, 2019

Стихи деревенского мальчишки

«Заметки из хижины «Великое в малом»» Цзи Юня

Цзюйжэнь Цю Эр-тянь из Юнчуня как-то отдыхал на дороге у озера Цзюлиху и увидел, что по тропе быстро едет мальчик на быке. Доехав до Цю Эр-тяня, он на минуту остановился и продекламировал:

Приду я — и ветер с дождем налетят,
Уйду я — и солнце в тумане волнистом.
Вершину косые лучи озарят —
Это я возвращаюсь тропою гористой.

Цю очень удивился: как это деревенский мальчишка сумел сочинить такие стихи? Хотел было расспросить его, смотрит — только бамбуковая шляпа мелькает среди елей и можжевельника, мальчишка успел уже проехать больше половины ли.
Так Цю и не узнал, дух ли какой-нибудь или бессмертный над ним пошутил, то ли деревенский мальчишка, услыхав, как кто-то читал эти стихи, запомнил их…

О камнесечце Евлогии и авве Данииле

Опубликовано автором Январь 18, 2019

О камнесечце Евлогии и авве Данииле

Византийская легенда

Авва Даниил пресвитер Скита случился в Фиваиде вместе с одним учеником своим. И на возвратном пути они плыли по реке и приблизились к какому-то селению: старец велел морякам остановиться здесь. И старец говорит: «Сегодня мы останемся тут». Ученик его стал роптать, говоря: «До каких пор мы будем скитаться с места на место? Вернемся в Скит». Старец отвечает: «Нет. Сегодня останемся тут». И посреди селения того собрались странники. Брат говорит старцу: «Разве богу угодно, чтобы мы сидели здесь как собратья их? Пойдем хотя в часовню». Старец говорит: «Нет. Я буду сидеть здесь». И они просидели там до позднего вечера. И брат начал воинствовать против аввы, сказав: «Из-за тебя я помру». Когда они так препирались между собой, пришел какой-то старец мирянин высокого роста, совсем седой, весьма древний годами с вершей в руках. Увидев авву Даниила, он обнял его и стал со слезами лобзать стопы его; приветствовал он и ученика аввы и говорит им: «Приказывайте».
Старец этот держал также факел и обходил улицы того селения в поисках странников. И вот, взяв авву Даниила, и ученика его, и остальных странных, которых встретил, он привел их в дом свой, и налил воду в чан, и омыл ноги ученика и старца. Ни в доме у себя, ни где в ином каком месте не имел он никого близкого, кроме единого бога. И поставил перед ними стол, а когда они поели, бросил оставшиеся куски псам, бывшим в этом селении. Ибо таков был его обычай, и от вечера до раннего утра он не отпускал от себя ни одной души. Старец уединился с аввой, и до самого рассвета они сидели и со слезами вели душеспасительную беседу. Поутру, обнявшись, старцы расстались.
На дороге ученик поклонился авве Даниилу, говоря: «Сделай милость, отец, скажи, кто этот старец и откуда он тебе знаком?». А авва не пожелал ответить. Брат снова поклонился, говоря: «Ты ведь многое что поверял мне, почему же не поверяешь на сей раз?». Авва не пожелал рассказать ему о старце, так что брат опечалился и не говорил с аввой до самого Скита.
Вернувшись в свою келию, брат, как обычно в одиннадцатом часу, не подал старцу поесть, а старец соблюдал это время трапезы во все дни жизни своей.
Когда наступил вечер, старец взошел в келию этого брата и говорит ему: «Почему, дитя, ты заставил отца своего умирать с голоду?». Тот отвечает: «У меня нет отца. А если б был, он любил бы свое дитя». Авва говорит: «Дай мне поесть», и берется за дверь, чтобы открыть ее и выйти, но брат успевает удержать авву, и лобызает его, и говорит: «Жив господь, не пущу тебя, если не скажешь мне, кто тот старец». Брат не мог видеть, чтобы авва был чем-нибудь опечален, ибо весьма любил его.
Тогда старец говорит: «Приготовь мне немного поесть, и скажу». И, когда старец кончил есть, он говорит брату: «Учись склонять голову, ибо из-за речей твоих в той деревне я не хотел тебе ничего поведать. Смотри, не повторяй того, о чем сейчас услышишь. Старец тот зовется Евлогием, по ремеслу он камнесечец. Каждодневно от трудов рук своих он получает один кератий и до вечера ничего не ест. А вечером возвращается в деревню, и приводит в дом свой всех странников, которых встречает, и кормит их, а что остается, бросает, как ты видел, псам. С самой юности своей и по сей день он камнесечец. В его сто, если не более, лет бог дарует ему силу молодого, и каждодневно вплоть до сего дня он зарабатывает свой кератий.
Когда мне не было и сорока лет, я пришел в эту деревню, чтобы продать рукоделие свое, а вечером явился он и, пригласив по своему обычаю меня и бывших со мною братьев, принял нас в доме своем. Побывав там и увидев добродетель старца, я стал по неделям поститься, прося бога даровать ему более денег, дабы возможно было Евлогию благодетельствовать многих. После трех седмиц поста я лежал едва живой от воздержания и вот вижу, как некто, похожий на святителя, подходит ко мне и говорит: «Что с тобой такое, Даниил?». И я говорю ему: «Я обещал Христу, владыка, не есть хлеба, пока не услышит молитвы моей об Евлогии-камнесечце и не пошлет ему богатство, дабы возможно ему было благодетельствовать многих». А он говорит мне: «Нет. С него достаточно». Я отвечаю: «Недостаточно. Дай ему больше, чтобы через него все славили святое твое имя». А он отвечает мне: «Говорю тебе, что с него достаточно. Если хочешь, чтобы я добавил, стань поручителем за душу его, что она не соблазнится, если Евлогий разбогатеет, и тогда добавлю». Я говорю к нему: «Из рук моих взыщи душу его». И чудится мне, будто мы в церкви во имя святого Воскресения, и младенец сидит на пречестном камне, и справа от него стоит Евлогий. И младенец посылает ко мне одного из стоящих вокруг него, и говорит мне: «Ты поручитель за Евлогия?». Я отвечаю: «Да, владыка». И снова он говорит: «Скажите ему, что я спрошу за поручительство». И я говорю: «Знаю, владыка. Только умножь дары свои Евлогию».
И тут я вижу, как двое каких-то мужей полными пригоршнями мечут в пазуху Евлогия монеты, и все, что они бросали, оставалось в ее складках. Пробудившись, я понял, что молитва моя услышана, и восславил бога. Евлогий же, придя к месту, где он трудился, ударяет по какой-то скале и слышит, что внутри она полая, и находит небольшое углубление, и снова ударяет, и видит набитую монетами пещеру. Удивившись, он говорит в душе своей: «Деньги эти положены израильтянами. Что делать? Если я принесу их в деревню, об этом узнает архонт, он заберет деньги, и мне будет не сдобровать. Разумнее уйти в места, где меня никто не знает». И, наняв мулов будто бы для перевозки камней, он ночью свез деньги к реке и оставил свое доброе ремесло странноприимства, которым каждодневно занимался, и, сев на корабль, прибыл в Византий.
Тогда царствовал Юстин, дядя Юстиниана. Евлогий дает много денег императору и вельможам его, чтобы стать эпархом священного претория. И он купил большой дом, который вплоть до сегодняшнего дня зовется египетским. Спустя два года я снова вижу во сне того младенца в церкви во имя Воскресения и говорю в душе своей: «А где Евлогий?».
И немного спустя при моих глазах какой-то эфиоп влечет Евлогия прочь от младенца. Пробудившись, я говорю в своей душе: «Горе мне, грешному. Что я наделал? Сгубил свою душу». И, взяв суму свою, я пошел в селение, чтобы продать свое рукоделие и дождаться обычного прихода Евлогия. Но и поздним вечером никто не подошел ко мне. И тогда я встаю и прошу одну старицу, говоря ей: «Амма, достань для меня три хлебца, потому что я сегодня не ел». Она говорит: «Ладно», и пошла, и принесла мне немного поесть, и протянула, и преподала мне духовное назидание, говоря: «Тебе не ведомо, что монашеский чин требует воздержания во всем» и многие другие назидания. И я говорю ей: «Что ты мне присоветуешь сделать, ибо я пришел продать свое рукоделие?». Она мне сказала: «Хочешь продать свой товар, не приходи в селение так поздно, хочешь быть монахом, иди в Скит». Я говорю ей: «Право, прости меня, но нет ли в этой деревне богобоязненного человека, который покоил бы странных?». Она в ответ: «Что ты сказал, почтенный авва? У нас тут был один камнесечец, который много благодетельствовал странных. И бог, увидев дела его, воздал ему, и теперь он стал патрикий».
Услышав слова ее, я говорю в душе своей: «Я повинен во всем». И, сев на корабль, отправляюсь в Византий. И спрашиваю, где тут дом египтянина. Мне его показывают, и я сажусь у ворот в ожидании, когда Евлогий выйдет. И вижу его в великой роскоши и кричу ему: «Будь добр, я что-то хочу тебе сказать». А Евлогий не обратил на меня внимания, а люди из его свиты стали бить меня. И опять, растолкав их, я подошел, и снова они били меня. Так я делал четыре седмицы и не смог поговорить с ним. Тогда, отчаявшись, я ушел, и пал перед дверьми храма богородицы, и в слезах говорю: «Господи, разреши меня от поручительства моего за этого человека, иначе я вернусь в мир». Говоря так в мыслях своих, я впал в дрему, и привиделось мне, будто поднялось великое смятение и люди закричали: «Идет владычица». И перед ней шли мириады мириад и тысячи тысяч. И я вскричал, сказав: «Смилуйся надо мной».
Она остановилась и говорит мне: «Что у тебя?». Я говорю ей: «Я поручился за Евлогия эпарха. Разреши меня от этого поручительства». Она сказала: «Не мое это дело. Как хочешь, выполни свое поручительство». Пробудившись, я говорю в своем сердце: «Пусть я умру, но не отойду от ворот». И когда эпарх вышел, я закричал. Тут ко мне подбегает привратник и бьет меня до тех пор, пока все мое тело не покрывается ранами. Тогда, отчаявшись, я говорю в душе своей: «Пойду в Скит, если будет ему угодно, бог спасет Евлогия». Я отправился в гавань, нашел александрийский корабль и взошел на него, чтобы добраться до монастыря. Едва взошедши, с отчаяния лег и вижу во сне, будто я снова в церкви во имя святого Воскресения, и младенец тот сидит на священном камне и гневно смотрит на меня, так что я от страха перед ним дрожу, как лист, и не могу произнести слова, ибо сердце мое оцепенело. Младенец говорит мне: «Ты отступился от своего поручительства». И приказывает двоим из окружающих его повесить меня со связанными за спиной руками, а мне говорит: «Не ручайся превыше возможного для тебя и не перечь богу». Но я висел и не мог произнести слова. И вот раздался глас: «Идет владычица». И, увидев ее, я исполнился смелости и тихо говорю ей: «Смилуйся надо мною, владычица мира». Она говорит: «Что тебе вновь надо?». Я говорю ей: «Я терплю кару, ибо поручился за Евлогия». Она говорит мне: «Я заступлюсь за тебя». Я вижу, что она отошла и припала к ногам того младенца. И младенец говорит мне: «Больше не делай так». Я говорю: «Не буду, владыка, Я просил того ради, чтобы от Евлогия была польза людям. Прости прегрешение мое».
И по велению младенца меня освобождают. «Ступай в свой монастырь, а я, не бойся, возвращу Евлогия к прежней жизни его». И, пробудившись, я тотчас возликовал великим ликованием, ибо освободился от своего поручительства и отплыл, благодаря господа.
Три месяца спустя услышал я, что император Юстин умер и воцарился Юстиниан. И восстают на него Ипат, Дексикрит, Помпий и эпарх Евлогий. Трое из них были казнены, и все их имущество расхищено; достояние Евлогия тоже было расхищено, а ночью он тайно оставляет Константинополь. Император приказывает убить Евлогия, где бы его ни нашли. И тогда он бежит в свою деревню и переодевается в одежду, какую носят поселяне.
И вся деревня сходится посмотреть на него, и люди говорят ему: «Мы слышали, что ты теперь патрикий». И он отвечает: «Будь это я, я бы знал вас. Есть другой Евлогий родом отсюда, а я ходил в святые места».
И он опамятовался и говорит к себе: «Смиренный Евлогий, очнись, возьми свой молот и веди меня. Нет ведь здесь царских палат, и ничто тебе не вскружит голову». И, взяв свой молот, он пошел к скале, где был клад, и, трудившись до шестого часа, ничего не нашел и стал вспоминать о яствах, о своей свите, о прельщениях тех и снова стал говорить в душе своей: «Пробуди меня, ибо вновь я в Египте». И мало-помалу святой младенец и владычица богородица вернули его к прежней жизни, ибо бог справедлив и не забыл ему прежде совершенных трудов.
Несколько времени спустя случился я в той деревне, и, гляди, вечером он пришел и повел меня с собой по обычаю своему. И, едва увидев его, я стал вздыхать и со слезами сказал: «Как велики дела твои, господи, все ты устроил премудро. Кто бог так великий, как бог наш, из праха подъемлет он бедного, из брения возвышает нищего? Унижает и возвышает. Кто может исследить чудеса твои, господи боже?!». Я, грешный, попытался и едва не обрек аду душу свою. Принеся воды, Евлогий по обыкновению омыл ноги мои и поставил предо мной стол. И, когда мы поели, я говорю ему: „Как живешь, авва Евлогий?». Он отвечает: «Помолись обо мне, авва, ибо я нищ, и пусты руки мои». А я сказал ему: «О, лучше б тебе было не владеть тем, чем ты владел!». Он говорит мне: «Почему, почтенный авва? Когда я чем тебя обидел?». Я говорю: «Чем только не обидел!». Тогда я все рассказал ему. Мы оба заплакали, и он говорит мне: «Помолись, чтобы бог послал мне богатство, ибо отныне не согрешу». А я говорю ему: «Право, дитя, не жди, чтобы господь, пока ты в мире этом, доверил тебе больше кератия». И, смотри, в течение столького времени бог каждодневно давал ему выручить кератий. Вот я и рассказал тебе, откуда знаю Евлогия. А ты не повторяй никому».
Это поверил авва Даниил ученику своему, после того как они ушли из Фиваиды. Должно дивиться человеколюбию божиему, тому, как в краткое время для блага того мужа он высоко вознес его и столь же потом унизил. Помолимся же, чтобы познали смирение, убоявшись господа и спасителя нашего Иисуса Христа и сподобились милости пред страшным судилищем его по молитвам и заступничеству владычицы нашей богородицы приснодевы Марии и всех святых. Аминь!

Женщина с мячом

Опубликовано автором Январь 18, 2019

Женщина с мячом

Чукотская сказка

Говорят, женщина одна жила. Большой дом у женщины был, хороший. Не работала она. Вся ее работа была — в мяч играть. Поспит женщина, утром проснется, поест и говорит:
— Ну вот, я и готова, можно идти. Хороший у меня мяч, большой!
Выйдет. Станет мяч пинать. Весь день в мяч играет. Устанет, в дом идет отдохнуть.
Вот раз подумала женщина: «Ох, из чего же мне мяч новый сделать? Только, наверное, не сумею я. Да нет, пожалуй, сумею, потому что я ведь не здешняя, я ведь хорошая, лунная!»
И вот взяла она луну, взяла солнце и сделала мяч. Солнце с одной стороны, луна — с другой. Готов мяч, только нет в нем ничего, пустой. Говорит женщина:
— Чем же мне наполнить мой мяч, такой большой и красивый!
Вышла, посмотрела вверх и говорит:
— Чем же еще наполнить мой мяч? Вот и наполню всем этим. Все звезды с неба возьму!
Собрала все звезды с неба. Вошла в дом. Взяла мяч. Насыпала внутрь звезд. Зашила мяч. Кончила дело, вышла. А на небе ни звезд, ни луны, ни солнца нет. Темно везде. Говорит, женщина:
— А ну-ка, брошу я свой мяч вверх!
Бросила. Сразу светло стало. Упал мяч — опять темнота кругом. Подбросит мяч — светло, поймает — темно. Кончила играть, взяла мяч, в дом пошла. Мяч с собой взяла. Такая кругом тьма стала, хоть глаз выколи!
Страшно людям стало. Мужчины говорят:
— Как же так? Где солнце? Где луна и звезды?
Один мужчина инчоунский задумался. Говорит:
— Отправлюсь-ка я в путь на собаках, на собачьей упряжке!
Погрузил на нарту два мешка из целых нерпичьих шкур, наполненных жиром, собак запряг. Взял бревно — длинное, толстое. Говорит:
— Вон что делается! Весь народ мрет, потому что солнца: нет, луны и звезд нет. Поеду-ка я в Лорино. Хоть сестру, которая там живёт, проведаю.
Отправился. Макнет в жир бревно, подожжет, и горит свеча, дорогу освещает. А ветра совсем нет. Ну и безветрие! Так он всю дорогу макал бревно в жир.
Вот уже полпути проехал.
Увидела его женщина с мячом и говорит:
— Вот так мужчина! Какой умный! Зажег свечу и едет! Сейчас выйду — жалко мне этого мужчину!
Захватила с собой мяч и вышла. Подбросила мяч вверх. Вдруг кругом светло стало.
Испугался едущий в Лорино мужчина. А потом говорит:
— Вот так-так! Думаем, куда это солнце делось, куда луна и звезды подевались? А оказывается, вон оно что! Ну и женщина! Откуда она взялась? Весь народ хочет погубить. Что мне с ней сделать? Хорошо бы мяч у нее отнять!
Поехал к ней. Женщина снова в дом вошла. Опять темно стало. Подъехал мужчина к дому, говорит:
— Ну-ка, женщина, выходи!
Женщина отвечает:
— Не выйду!
Мужчина говорит:
— Нет уж, выходи!
Женщина снова отвечает:
— Не выйду!
Взял мужчина каменный нож. Вошел. Схватил женщину, говорит:
— Сейчас я тебя убью! Какая ты плохая! Весь народ из-за тебя погибает. Сейчас убью!
— Не убивай!
— Убью!
Испугалась женщина, говорит:
— Ладно, брошу я этот мяч!
Мужчина говорит:
— Тогда не убью! Пойдем!
Вышли. Бросила женщина мяч на землю. Мужчина говорит ей:
— Нет, ты вверх бросай! Что ты сделала с солнцем, луной и звездами? Разрежь-ка мяч и бросай!
Женщина говорит:
— Ой, ой, ой! Осталась я без мяча!
Заплакала.
Бросил мужчина мяч высоко вверх. Только и сказал при этом: «Эгэ».
Сразу стало светло.
Мужчина говорит:
— Больше так не делай!
Женщина отвечает:
— Ладно. Не буду делать больше так.
Отправился инчоунский мужчина домой. Обрадовались все люди. А женщина с тех пор все шила и шила. Сошьет мяч — солнце, луну и звезды на нем вышьет. Много мячей сшила. Все.